Дитя человеческое [litres] - Филлис Джеймс

— Он будет там. Ты же знаешь, что это так. Он будет присутствовать при рождении, и он будет всегда. Он убил брата Мириам, а сейчас убивает Гаскойна. Если я попаду к нему в руки, мне уже никогда от него не освободиться. И мой ребенок тоже никогда не будет свободен.

«Каким образом, — подумал Тео, — она надеется скрыться от Ксана? Неужели она предполагает вечно держать в секрете рождение ребенка?» Но вслух сказал:

— Прежде всего ты должна думать о своем ребенке. А если осложнение, кровотечение?

— Ничего не случится. Мириам позаботится обо мне.

Тео повернулся к негритянке:

— Скажите ей, Мириам. Вы же профессионал. И знаете, что ей следует находиться в больнице. Или вы думаете только о себе? О своей славе? Конечно, это же будет событие, не так ли? Акушерка, принявшая первого человека новой расы — если это именно то, что предначертано этому ребенку. Вы не хотите ни с кем делить славу, вы боитесь лишиться даже доли ее. Вы хотите быть единственной свидетельницей появления на свет этого чудо-ребенка.

— Я приняла двести восемьдесят младенцев, — спокойно ответила Мириам. — И каждый раз это было чудо. Все, что я хочу, — это чтобы мать и ребенок были в безопасности. На милость Правителя Англии я не оставила бы и беременную сучку. Да, я предпочла бы принять роды в больнице, но у Джулиан есть право выбора.

Тео повернулся к Ролфу:

— А что думает отец?

Ролф был нетерпелив.

— Если мы будем зря болтать, у нас просто не останется выбора. Джулиан права. Как только она попадет в руки Правителя, он все возьмет на себя. Он будет присутствовать при родах. Он объявит об этом миру. Он покажет по телевидению моего ребенка народу. Но ведь это мое право, а не его.

«Господи, — подумал Тео, — и этот человек считает, что поддерживает жену! Да ему нужно лишь, чтобы ребенок благополучно родился до того, как Ксан и Совет узнают о ее беременности».

От злости и разочарования Тео заговорил слишком резко:

— Это сумасшествие! Вы же не дети, чтобы носиться с новой игрушкой, не давая ее другим. Рождение ребенка Джулиан — событие для всего мира, а не только Англии. Это дитя принадлежит человечеству.

— Это дитя принадлежит Богу, — уточнил Льюк.

— Боже мой! Разве нельзя все обсудить, исходя из здравого смысла? — воскликнул Тео.

Тут в разговор вступила Мириам.

— Ребенок принадлежит самому себе, но его мать — Джулиан, — заявила она. — До тех пор, пока он не родился, и какое-то время после рождения мать и дитя — единое целое. Джулиан имеет право решать, где ей рожать.

— Даже несмотря на риск потерять ребенка?

— Если я рожу моего ребенка в присутствии Правителя, оба умрем, — сказала Джулиан.

— Это просто смешно.

Тогда Мириам спокойно спросила:

— Хотите взять риск на себя? — И, не дождавшись ответа, повторила вопрос: — Вы готовы принять на себя эту ответственность?

— Но каковы ваши планы?

Вновь заговорил Ролф:

— Найти какое-нибудь безопасное место. Пустующий дом, коттедж — любое укромное место, где мы можем переждать четыре недели. Лучше всего в удаленной сельской местности или даже в лесу. Нам необходимы пища, вода и машина. Единственная машина, которая у нас есть, — моя, но они наверняка знают ее номер!

— Моим автомобилем тоже нельзя пользоваться, разве только недолго, — заметил Тео. — Люди ГПБ скорее всего уже явились на Сент-Джон-стрит. Все это бесполезно. Как только Гаскойн заговорит — а он заговорит, для этого даже не нужны пытки, у них есть лекарственные препараты, — как только Совет узнает о беременности Джулиан, они начнут за вами охоту, используя все имеющиеся в их распоряжении средства. Думаете, вам удастся далеко уйти, прежде чем они вас найдут?

Льюк спокойно и терпеливо, словно он разговаривал с несмышленым ребенком, произнес:

— Мы знаем, что они придут. Они ищут нас, чтобы уничтожить. Но ведь может пройти какое-то время, прежде чем они рьяно примутся за поиски. Видите ли, они ничего не знают о ребенке. Мы не говорили о нем Гаскойну.

— Но он — часть вас, часть группы. Разве он не догадывался? Что, у него не было глаз? Разве он не видел?

— Ему тридцать один год, — сказала Джулиан, — сомневаюсь, что он когда-либо видел беременную женщину. За последние двадцать пять лет не было ни одних родов. Его разум не готов к такому восприятию. И разум «временных жителей», среди которых я работала, в лагере, тоже к этому не готов. Об этом не знает никто, кроме нас пятерых.

Мириам сказала:

— К тому же у Джулиан широкие бедра, плод расположен высоко. Вы бы тоже ничего не поняли, если бы не почувствовали, как шевелится ребенок.

Тео подумал: значит, они не доверяли Гаскойну, по крайней мере не доверили самый важный из своих секретов. Посчитали недостойным этого Гаскойна — крепкого, простого, порядочного человека, который в первую их встречу показался Тео флегматичным, но надежным, опорой всей группы. Если бы они ему доверяли, он подчинялся бы приказам и его бы не схватили.

Словно прочитав его мысли, Ролф сказал:

— Мы сделали это ради него самого и ради нас. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Конечно, мне пришлось сказать Мириам. Она нужна нам. Потом я сообщил Льюку — Джулиан хотела, чтобы он знал. Это как-то связано с тем, что он священник — какое-то суеверие или что-то в этом роде. Считается, что он принесет нам удачу. Я был против, но сказал ему.

— Это я сказала Льюку, — поправила его Джулиан.

Тео подумал, что Ролф наверняка был и против того, чтобы послали за ним. Это было желанием Джулиан, а все ее пожелания — для них закон. Но раскрытый секрет уже не секрет. У него еще есть шанс избежать каких-либо обязательств, но он уже не сможет забыть о том, что узнал.

В голосе Льюка в первый раз прозвучала нотка нетерпения.

— Давайте поскорее уедем отсюда. Можно воспользоваться вашей машиной. Продолжим разговор во время езды. У нас будет время и возможность убедить Джулиан изменить свое решение.

— Пожалуйста, поедем с нами, Тео, — попросила Джулиан. — Пожалуйста, помоги нам.

— У него нет выбора, — раздраженно заметил Ролф. — Он слишком много знает. Мы теперь не можем его отпустить.

Тео посмотрел на Джулиан, словно спрашивая: «И этого мужчину ты и твой Бог, посоветовавшись, выбрали, чтобы вновь заселить мир?» — но вслух лишь произнес:

— Только, ради Бога, не надо мне угрожать. Все, и даже это, можно свести до уровня дешевого кино. Если я и поеду с вами, то только потому, что сам так решил.

Глава 22

Одну за другой они задули свечи. Маленькая часовня вновь обрела свое обычное состояние вечного покоя. Ролф закрыл дверь, и они отправились в трудный путь через поле. Ролф шел впереди, прихватив с собой фонарик. Неяркое пятно света металось, словно блуждающий огонек, по покрытым пожухлой травой кочкам, на краткое мгновение освещая то одинокий дрожащий цветок, то пучок маргариток, ярких, похожих на пуговки. Вслед за Ролфом шли обе женщины — Мириам поддерживала Джулиан под руку, — Льюк и Тео замыкали шествие. Они молчали, но Тео знал, что Льюк рад его компании. Тео сам себе удивлялся: его охватили такие сильные чувства, душа его полна возбуждения и трепета, а он не потерял способности наблюдать и анализировать собственные эмоции и их воздействие на свои поступки и мысли. И еще одно удивляло его: душевное волнение не избавило его от раздражения, представляющегося теперь таким мелким и неуместным по сравнению с важнейшей дилеммой, которую им предстояло разрешить. Вся ситуация казалась парадоксальной. Бывало ли когда-нибудь, чтобы цели и средства так не соответствовали друг другу? Ложилась ли когда-нибудь обязанность выполнить столь грандиозную задачу на плечи столь слабых, так трогательно неподходящих для этого искателей приключений? Но ему вовсе не обязательно быть одним из них. Без оружия им не удержать его силой, к тому же у него есть ключи от машины. Можно убежать, позвонить Ксану, положить всему этому конец. Но если он так поступит, Джулиан умрет. По крайней мере так ей кажется, а это убеждение может быть достаточно сильным, чтобы убить и ее, и ребенка. Однажды ему уже довелось ответить за детскую смерть, с него хватит.